преимущественно из числа членов и кандидатов ВКП(6), однако лица, избранные секретарями первичных организаций, исключались из осведомительной сети. В начале 1951 г. агентурно-осве-домительная сеть, обслуживавшая спецпоселенцев-немцев, насчитывала в Новосибирской области 3 тыс. человек (на 16 689 мужчин и 29 752 женщины). Как видим, один осведомитель приходился на 15 взрослых спецпоселенцев. Основная часть их состояла на учете во 2-м, 4-м и 5-м отделах УМГБ и продолжала выявлять шпионов, диверсантов и разного рода контрреволюционные элементы. Меньшая часть обслуживала 9-й отдел УМГБ. Здесь функционировали десять агентов (из 44 на все категории спецпоселенцев) и 366 осведомителей (из 4437), в том числе из репатриантов - восемь агентов и 122 осведомителя, из выселенцев - два агента и 207 осведомителей, из мобилизованных в промышленность - 16 осведомителей, из местных немцев - 21 осведомитель .
Большинство агентов и осведомителей ОСП занималось сбором информации о настроениях спецпоселенцев, систематически представляло материалы о их поведении, связях, «нобеговых намерениях». В поле зрения осведомителей постоянно находились одиночки и те, кто был судим за побеги или другие преступления, кто вел сомнительный образ жизни, был плохо трудоустроен или уклонялся от «общественно-полезного» труда. На склонных к побегам лиц при штабе розыскного отряда с помощью осведомителей составлялся альбом «с описанием полных их установочных и характеризующих данных», с фотографиями и указаниями возможных путей побега, мест укрытия, связей внутри и за пределами области. Лучшие агенты и осведомители принимали участие в разработке объектов дел оперативных учетов по линиям других отделов. Часть осведомителей (из числа вышеназванных - 42), как правило, характеризовалась в отчетах как неработающая в течение длительного времени. Уклоняющихся от работы по разным причинам, превратившихся в «балласт», периодически исключали из сети4.
Основная часть агентурно-осведомителыюй сети, как и ранее, состояла на связи у комендантов и помощников комендантов спецкомендатур, незначительная часть - у оперсостава городских и районных отделений МГБ, единицы - у начальников отделений.
В марте 1952 г. в соответствии с приказом МГБ СССР агентур- , но-осведомительный аппарат по линии 9-го отдела был сокращен на 68%. К этому времени не только резко сократилось число побегов, но стал разлагаться сам режим, основанный на доносах. В отчетах появились жалобы на «неумелое использование» агентов
171
и осведомителей, из-за которого часть их оказалась «расшифрованной». Другие стали относиться к делу формально, писать в своих донесениях о неотносящихся к делу вещах (задержках зарплаты, продаже водки из-под полы в нерабочее время продавцами лавок и т.н.). Вновь возникла потребность освободиться от балласта и активизировать работу остальных.
Часть активно работавших осведомителей была переведена в отделы, разрабатывавшие «объекты оперативного учета по шпиона? жу, измене, антисоветскому элементу». После сокращения аппарата осталось 1228 осведомителей, обслуживавших немцев. При этом возросла роль гласного аппарата.
Агентурные донесения давали повод к возбуждению уголовного преследования по ст.58, к наложению штрафов или ареста за самовольные отлучки с места поселения. Волны арестов, как правило, связывались с важными политическими событиями внутри страны и за рубежом, такими, как выборы в Верховный Совет СССР 1946 г., речь Черчилля в Фултоне весной этого же года, спровоцировавшая активный поиск «просоюзнических намерений» среди спецпоселенцев. Изучалась реакция спецпоселенцев на снижение коммерческих и повышение пайковых цен летом 1946 г., на подписку на заем, на денежную реформу и отмену карточек в 1947 г. (последнее мероприятие вызвало усиление голода и введение распределения хлеба по спискам), на Указ от 26 ноября 1948 г. о 20 годах каторжных работ за побег с места поселения.
Перед каждым советским праздником, днем Октябрьской революции или 1 Мая, органы брали на себя повышенные обязательства: активизировать разработку антисоветского элемента; привлечь к уголовной ответственности и репрессировать лиц, на которых собрано достаточно материала; взять под особый агентурный надзор весь подучетный элемент; усилить вербовки квалифицированной агентуры на «компромматериалах». Для оказания практической помощи в организации агентурно-оперативной работы в районы командировались опытные оперативные работники. Они помогали очищать агентурную сеть от неспособных осведомителей и сводить агентов в резидеитуры. Некоторые активные антисоветские элементы подлежали изоляции на время праздников. Агенты получали при этом специальные задания по случаю приближающегося советского праздника: «наблюдать, не будет ли каких контрреволюционных проявлений и высказываний».
Так, к выборам 1946 г. ОСП начал подготовку в декабре 1945 г., взяв на учет около 2 тыс. человек «антисоветского, предательского, шпионского и бандитского элемента» среди сиецпо
172
селенцев. 32 из них были «задокументированы», 15 арестованы, а на 17 посланы указания об аресте.
С 1945 г. ОСО стало возвращать назад сфабрикованные на местах дела по ст.58 и. 10 УК, которые теперь подлежали переоформлению и рассмотрению в областном суде. Только в этом году областной суд привлек к уголовной ответственности 188 немцев, в том числе 45 по указанной статье. Они получили сроки: от 5 до 10 лет - 18 человек, от года до 5 лет - 20 человек. Большинство (139 человек) были осуждены за другие уголовные преступления. Шпионские дела (ст.58 п.8 УК) рассматривались Военным трибуналом, который кроме расстрела применял и не столь суровую меру в виде 10 лет заключения с поражением в правах до 5 лет. Статистические сведения «О результатах следственной работы», сведенные в таблицы и приложенные к докладным запискам-отчетам, еще ждут своего исследования.
Агеитурно-осведомительный аппарат принимал активное участие в разложении религиозных групп. Помимо вызовов организаторов религиозных сборищ в районные отделения НКВД, которые давали повод рядовым членам заподозрить их в связях с органами, последние распространяли через агентуру слухи, порочащие руководителей групп, сеяли недоверие к ним, создавали видимость их антисоветской деятельности с целью дать властям повод к переселению немцев в Иарым и пр.
Особая ценность осведомительской деятельности для властей заключалась в предотвращении побегов с места поселения и де-зертирств с предприятий оборонной промышленности, а также в борьбе с уголовными преступлениями. Агентурные донесения такого рода немедленно шли в аппараты милиции и ББ, которые принимали соответствующие меры. Осведомители помогали в установлении местонахождения бежавших, их связей с родственниками, оказывали неоценимые услуги в соблюдении режима спецпоселения (выявляли самовольные отлучки), в трудовом использовании спецпоселенцев.
Одной из главных задач осведомления являлось выявление настроений спецпоселенцев. Отчеты, как правило, содержат их обстоятельные характеристики, как положительные, так и отрицательные. Отрицательных, связанных с общим недовольством людей тяжелым материальным положением, попранием гражданских нрав, было гораздо больше. Это позволяло органам относить всех спецпоселенцев к такой категории населения страны, которая враждебна советской власти. Так, сохранились донесения агентов о реакции немцев на уже упомянутый указ от 26 ноября 1948 г. Когда власти стали брать подписки о невозвращении в родные места, многие, не зная за собой никакой вины, падали в обморок,
173
рыдали, грозили самоубийством, просили: «Не хотим жить каторжанами, лучше поставьте нас всех под автомат, чем мы будем жить, как собаки на цепи».
Но осведомление давало в руки органам и материал о «незаконных» действиях на местах по отношению к спецпоселенцам руководителей предприятий, организаций, ущемлявших их «законные» права. Соответствующая информация направлялась руководством УНКВД в областной комитет ВКП(б), в областной Исполнительный Комитет, которые предпринимали те или иные ответные меры. Только за один 1947 г. в эти инстанции ушел 21 доклад ОСП о настроениях спецпоселенцев, связанных с трудовым, хозяйственным и бытовым устройством, снабжением, грубым обращением, притеснениями разного рода, использованием не по назначению специалистов с высшим и средним образованием и т.п. В 1949 г. стали практиковаться выступления главы УНКВД Г.Петровского на совещаниях председателей районных исполнительных комитетов о хозяйственном и бытовом устройстве спецпоселенцев, о переселении их в другие районы, где они могли быть обеспечены жильем и пр. С 1950 г. председатель областного исполнительного комитета регулярно направлял председателям районных исполкомов указания «о незаконных действиях некоторых руководителей совхозных и хозяйственных организаций, ущемляющих законные права выселенцев». Это могли быть невыплаты зарплаты, декретных или отпускных, премий, отказы детям в яслях и в транспорте для подвоза топлива или овощей, необоснованные увольнения с работы, изъятия имущества, оскорбления. Все это рассматривалось как нарушение Постановления СНК СССР от 8 января 1945 г. «О правовом положении спецпереселенцев». По целому ряду дел местным властям удавалось восстановить справедливость. Как «перегиб», к примеру, было расценено ими в марте 1950 г. увольнение в Северном районе из школ не только учителей-немцев, но и техничек, дворников, кочегаров, проработавших на своих местах по пять-шесть лет. По настоянию районных отделений МГБ в Мошковском районе была восстановлена на работе акушерка Саберфельд, в Чановском районе вернули дом и скот спецпоселенке Эбель, отнятые у нее председателем колхоза, и пр.
Гораздо труднее было органам бороться с «законными» ущемлениями прав спецпоселенцев, в том числе с запретами на использование специалистов высокой квалификации в учреждениях просвещения, здравоохранения и др., наложенными самой властью. Неслучайно, в отчетах за 1949 г. констатировалось, что свыше тысячи немцев - квалифицированных специалистов и рабочих не могут быть использованы по специальности, ибо это педагоги, медики
174
и бывшие советские работники, а рабочие - бывшие работники железнодорожного и водного транспорта и связи. Им пришлось переквалифицироваться и приобрести новые специальности.
ОСП считал своей заслугой и то, что благодаря хорошо отлаженной осведомительной сети вовремя предотвращались акции протеста спецпоселенцев. Поэтому, как констатировалось в отчетах, за все время расселения их в Новосибирской области не произошло никаких «политических волынок, банд- или диверсионных актов».
Тем не менее Управление МВД в качестве превентивной меры настойчиво разрабатывало в 1947 г. план очищения от спецпоселенцев оборонных заводов и режимных городов для дальнейшего использования их лишь на угледобыче, лесоразработках, рудниках и приисках рудно-металлургической и золотодобывающей промышленности, рыбодобыче и в сельском хозяйстве. Предполагалось введение дактилоскопирования части спецпоселенцев (ОУН, ЧСИР, «фольксдойч», власовцев) и выдачи им своеобразного волчьего билета - персональной книжки с фото и указанием возможных маршрутов передвижения (из села в район через строго определенные пункты). В северных районах области для склонных к побегам спецпоселенцев предлагалось создать особые режимные поселки. Тем самым карательная система, творя миф о своей полезности и важности, не только сохраняла, но и расширяла бы сферу своей деятельности.
Весьма волновал органы и нерешенный вопрос о спецпоселенцах - членах ВКП(б). В Новосибирской области в 1948 г. насчитывалось 360 коммунистов-калмыков и 140 членов и кандидатов ВКП(б)-немцев. Резонно расценивая пребывание спецпоселенцев на спецпоселении как акт политического недоверия к ним государства, местное управление предлагало разобраться с каждым из них персонально. Все, оставленные в партии, подлежали снятию с учета, а все неснятые - исключению из нее6. Однако центр не прислушался к мнению местных чекистов.
Автор статьи попыталась приоткрыть совершенно неисследованную из-за закрытости архивов страничку в истории немецкого спецпоселения в Западной Сибири. Все материалы, о которых шла речь, еще предстоит осмыслить. Но совершенно ясно одно: объективную историю российских немцев в годы депортации и спецпоселения невозможно создать без использования этих материалов. Учитывая всю важность документов из архивов НКВД-МВД, научная общественность вправе потребовать их окончательного рассекречивания и передачи в государственные архивы. Для подтверждения сказанного в приложении к статье приводятся выдержки из двух весьма характерных документов.
175
Приложение
Совершенно секретно
Спецсводка № 1 ОСП УМВД по НСО (Новосибирская обл. - Л.Б.)
1. Об агентурно-оперативных мероприятиях среди с/п (спецпоселенцев. - Л.Б.) в связи с проведением 30-й годовщины Октябрьской социалистической революции.
В течение 6-7 ноября сего года оперативными группами ОСП на обслуживаемых ими объектах расселения с/п г. Новосибирска проведена следующая работа:
1. Принято оперативными работниками 80 человек агентурно-осведомительной сети, из них: резидентов - 4 чел[овека], агентов - 10 чел[овек], осведомителей - 66 чел[овек].
Принято 90 агентурных донесений, из коих:
а) по делам оперу чета - 36,
б) информационных - 54.
2. Подготовлено на вербовку - 8 чел[овек].
3. Завербован 1 содержатель «КК».
4. Допрошено в порядке фильтрации - 20 немцев-репатриантов.
5. По реализованным делам негласно допрошено 8 чел[овек] (но 7-му отделению).
2. О настроениях с/п в связи с празднованием 30-й годовщины Октябрьской социалистической революции.
В день 7 ноября 1947 г. на демонстрацию вышло незначительное количество с/п. По трем заводам: № 564, 617 и 69 вышло всего 232 чел[овека]. Аналогичное положение отмечено и по другим предприятиям. По предварительным данным, низкая явка с/п на демонстрацию объясняется следующими причинами:
а) плохой организацией местных профсоюзных и партийных организаций (так! - Л.Б.).
б) значительная часть с/п работала в ночную смену с 6 на 7.11 с.г. и после окончания смены на демонстрацию не пошла.
в) многие не вышли (как они говорят) из-за отсутствия хорошей одежды, а некоторые (калмыки) пьянствовали.
г) значительная часть с/п-немцев не пошла на демонстрацию потому, что их не премировали.
Настроение с/п в основном здоровое...
На отдельных предприятиях имели место невыдача зарплаты немцам за их работу и непринятие мер к благоустройству жилищ немцев (необеспечение светом, водой), что вызывало отрицательные суждения...
Зам. начальника ОСП УНКВД по НСО
Подполковник Васильев
176
Приложение 2Ö
Совершенно секретно
Начальнику Отдела спецпоселений Министерства Внутренних дел Союза ССР полковнику тов. Кузнецову город Москва
Докладная записка О подписке спецпереселенцев на заем и их настроениях в связи с этим
Материалы, получаемые от агентуры, показывают, что подписка на заем «Восстановление и развитие народного хозяйства СССР» среди спецпереселенцев, работающих на предприятиях города Новосибирска, в основном проходит успешно.
По Заводу № 564
В цехе № 2 после передачи по радио правительственного сообщения о выпуске нового займа был проведен общецеховой митинг. На этом митинге выступили с/п-немки Бах и Бонн, которые заявили, что они подписываются на полуторамесячный оклад и призвали всех остальных последовать их примеру. После митинга из 36 немок, работающих в этом цехе, сразу же оформили подписку 32 человека в размере 125-150% к месячной зарплате. Остальные четверо: Фриц Софья, Генберг Э., Гроссман Э. и Шней-дер В. от подписки воздержались, заявляя, что якобы им никто не помогает в смысле обеспечения одеждой и обувью, а поэтому они не хотят подписываться.
В цехе № 16 после митинга все 37 человек немок оформили подписку в размере не ниже полуторамесячного оклада.
По ЖКО завода 15 человек немок также подписались сразу в размере 100-130% к месячной зарплате и общая сумма подписки их выразилась в размере 121% к фонду месячной зарплаты.
В бараке № 26 завода в момент объявления закона о выпуске займа находилось 55 человек с/п-немок, свободных от работы. После проведенного с ними митинга все они подписались на заем в размере не ниже месячного оклада. Такие: Шмих Паулина подписалась на 160% к месячной зарплате, Шнейдер Элла на 150%, Бонн Наталья - 140%, Моор Галина на 150% и т.д.
Нашлись такие, которые не хотели подписываться на заем, как Дрейлинг Э.И. и Лотц Х.К. Однако после проведенной с ними беседы и они подписались: Дрейлинг при зарплате 619 рублей на 700 рублей, Лотц при зарплате 450 рублей на 500 рублей.
177
Источник «Евгения» сообщил, что, когда началась подписка на новый заем, с/и-немка Вагнер Мария Яковлевна, высказывая недовольство выпуском займа, в присутствии источника заявила:
«Это только дураки подписываются на заем. Этим паразитам я ни копейки не дала б. Как мне неохота, что существуют колхозы и будет ли такая жизнь, какая была раньше».
Краймер Мария, поддерживая ее, сказала:
«Да когда лее эта проклятая жизнь переменится. Как мои бедные братья мучаются в лесах и за что. Чем подписываться на заем, лучше эти деньги я послала бы своим братьям».
Вагнер М.Я. происходит из кулацкой семьи, отец ее в 1938 г. арестован органами НКВД.
Подписка по заводу № 564 еще продолжается.
По тресту «Сибстанкострой»
После передачи но радио сообщения о выпуске займа, сразу же был проведен митинг. После митинга все с/п оформили подписку. Общая сумма выразилась в 106,2% к фонду месячной зарплаты.
С/п-немец Гунгер Адольф Романович при зарплате 400 рублей подписался на 800 рублей.
По этому тресту зафиксированы следующие отрицательные факты при проверке подписки на заем.
С/п-немец Гайер Иван Федорович, 1921 г. рожд., отказывался от подписки. После беседы с ним уполномоченного по подписке он подписался лишь на 100 рублей при зарплате 300 рублей в месяц.
Другой немец - Вине Николай Генрихович, 1923 г. рожд., подойдя к уполномоченному по подписке Соловьевой, попросил подписать его на 1000 рублей. Когда последняя спросила его, не тяжело ли будет ему платить, так как он получает зарплату 250 рублей в месяц, Вине заявил: «Мне все равно голодать. Подпишусь на 1000 или на 250, безразлично».
Как сообщает источник «Нахай», репатриированный немец Куят Даниил Даниилович после передачи по радио сообщения о выпуске займа заявил:
«Я и так мало получаю зарплаты, а им еще буду подписываться на заем. Пойду в контору и скажу, что подписываться на заем не буду».
После индивидуальной беседы с ним он подписался на 350 рублей. Подписка по тресту «Сибстанкострой» завершена 3-го ночью.
178
По Горстройтресту
3 мая завершили подписку только но участку № 4, где работают 13 человек с/п-немцев, которые все охвачены подпиской.
При зарплате 200-250 рублей подписались на месячный оклад. Немец Кеслер Иван в течение 3 и 4 мая, несмотря на неоднократные беседы с ним членов комсода (комиссии содействия. - Л.Б.), отказался от подписки, заявляя, что он осужден за прогул к ири-иудработам с вычетом 25% из зарплаты и достаточно того, что высчитывают с него в пользу государства...
Завод № 69
На 4-м объекте завода (в 2 цехах) работают 108 человек репатриированных немцев, которые в первые же часы объявления закона о выпуске займа все до одного подписались на сумму от 100 до 150% к месячной зарплате.
Такие, как Сайбель Александр Александрович, при зарплате 800 рублей в месяц подписался на 1500 рублей, Битнер А.К. при зарплате 700 рублей подписался на 1200 рублей, Миллер И.К. при зарплате 1020 рублей подписался на 1500 рублей и т.д.
Завод № 65
По заводу № 65 подписка на заем в основном завершена, подписавшихся менее чем на месячный оклад нет. Некоторые с/п: Зальцман Вера Яковлевна при зарплате 280 рублей в месяц подписалась на 500 рублей, Тиссен Эльза Филипповна при зарплате 500 рублей подписалась на 700 рублей...
В то же время, как сообщает агентура, со стороны с/п по этому заводу имеются следующие разговоры отрицательного характера:
Немка Ребенсдорф Ф. в беседе с источником «Щеблыкиной» заявила, что она «совсем не хотела подписываться на заем, так как за все надо платить, а ничего не заработаешь», но ее якобы силой заставили подписаться.
Метцель Павлина Андреевна, вернувшись после подписки на заем в барак, заявила, что она тоже совсем не хотела подписываться на заем, но ее весь день мучили, два раза вызывал начальник цеха к себе, обещал дать ордер на платье и ботинки и лишь после этого она согласилась подписаться на заем.
То же заявили немки Триппель Ольга, Бетрамм Анна, Кошке Эльза и Остертах Платина...
По домоуправлению № 3 комбината № 179, где работают 17 человек немцев, в течение двух часов была закончена подписка и сумма ее выразилась в 125% к фонду месячной зарплаты.
179
Спецпереселенец-немка Эслауэр Мария Петровна (завод № 677) 3 мая при проведении подписки члену комсомола тов. Дружинину заявила:
«Вы предлагаете мне подписаться на 150%... Хотите, чтобы мы с голоду умерли. Я больше чем на 150 рублей не подпишусь».
При зарплате 750 рублей она подписалась на 450 рублей.
Начальник Отдела спецпоселений
УМВД по НСО генерал-лейтенант Г.Жуков
6 мая 1946 г.
г. Новосибирск
Примечания:
1 Архип Управления МВД по Новосибирской области. Ф. 5. Оп. 7. Пор. 1. Д. 9. Л. 204-206.
2 Там же. Оп. 10. Пор. 2. Д. 1. Л. 6-11.
3 Там же. Оп. 14. Пор. 1. Д. 1. Л. 53-58. 1 Там же. Л. 218-219.
J Там же. Оп. 13. Пор. 2. Д. 18.
ь Там же. Оп. 11. Пор. 1. Д. 2. Л. 42-50.
7 Там же. Оп. 9. Пор. 1. Д. 9. Т. 2. Л. 182-183. S Там же. Пор. 2. Д. 9. Л. 108-110.
Л.Бургарт, Усть-Каменогорск
Судьба человека - судьба народа. Личные дела немцев-спецпоселенцев как источник по проблеме депортации и режима спецпоселения*
1945-1955 гг. стали десятилетием, когда в отношении репрессированных в 1930-1940-е гг. народов, в том числе и немецкого, был законодательно оформлен и установлен особый режим спецпоселения, сводившийся к тотальному контролю НКВД за всеми сторонами жизни и деятельности так называемых спецпоселенцев.
Первым уровнем тотального контроля за жизнью спецпоселенцев стали спецкомендатуры, созданные в 1945 г. после выхода постановления СНК СССР «О.правовом положении спецпереселенцев»1. Согласно инструкции2, сиецкомеидатуры образовывались в местах размещения спецпоселенцев и имели в своем подчинении по несколько населенных пунктов. Через спецкомендантов и их
* Статья подготовлена по материалам Архива УВД Восточно-Казахстанской области (ВКО).
180
помощников спецкомендатуры должны были осуществлять учет спецпоселенцев, контролировать занятость общественно-полезным трудом, предотвращать побеги, принимать заявления и жалобы спецпоселенцев, налагать штрафы и взыскания' . Контроль за их работой осуществляли районные отделы НКВД п УНКВД областей, а также органы Прокуратуры.
Комендантский режим был резко ужесточен после выхода известного Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 ноября 1948 г.4
Перед спецкомендатурами была поставлена задача 100% учета спецпоселенцев. На всех спецпоселенцев, достигших 16-летпего возраста, были заведены личные дела. Они стали одним из документальных воплощений тотального контроля, установленного в отношении репрессированных народов, и на сегодняшний день представляют ценный исторический источник. Мы предприняли попытку его анализа на примере личных дел немцев-спецпоселенцев Восточного Казахстана. Первоначально их дела хранились в Архиве УВД ВКО, ныне они переданы в Центр правовой статистики и информации при Прокуратуре ВКО.
В качестве исторической справки отметим, что всего на территорию Восточно-Казахстанской области в 1941-1942 гг. было депортировано около 28 тыс. немцев5. Накануне войны, согласно переписи населения 1939 г., численность немцев здесь составляла 4041 человек. К первому января 1949 г. в результате процессов естественного воспроизводства населения и массовых мобилизаций в «трудармию» численность немцев в ВКО сократилась до 19 490 человек6.
В местах расселения немцев было образовано 25 спецкомендатур, впоследствии их число возросло до 35.
В Центре правовой статистики и информации при Прокуратуре ВКО хранится около 70 тыс. личных дел, заведенных на спецпоселенцев различных национальностей.
Автором был проанализирован довольно значительный объем личных дел спецпоселенцев-немцев. Личное дело представляет собой пайку с определенным набором документов и материалов, отражающих контроль за каждым отдельно взятым спецпосе-леицем.
На обложке личного дела указывались Ф.И.О. спецноселенца, дата начала и окончания дела, категория учета («выселенный», «местный», «репатриированный»), в правом верхнем углу - гриф «секретно». Личные дела составлялись и велись на. основе инструкции, выдержка из которой помещалась на обратной стороне обложки личного дела. Затем следовал перечень документов, содержащихся в личном деле.
181
На основе анализа личных дел можно выделить две основные группы таких документов:
1. Документы и материалы, включенные инструкцией в разряд обязательных и присутствующие в каждом личном деле;
2. Документы и материалы, присутствующие не в каждом личном деле, но в значительной их массе. Многие из этих документов не включены инструкцией в разряд обязательных, однако непосредственно связаны с положением спецпоселенцев в условиях особого режима.
Первая группа включает в себя восемь обязательных документов:
1. Анкета спецпоселеица. Анкета состоит из 21 вопроса. Большая часть вопросов нацелена на получение информации биографического характера (дата, место рождения, образование и т.д.), отдельные вопросы связаны с выяснением «политической благонадежности» спецпоселенцев (судимость, проживание на оккупированных территориях, пребывание за границей, в плену и т.д.).
Данные анкет содержат ценнейшую информацию для исследователей проблемы депортации немцев. На их основе можно представить подробную характеристику немецкого населения в период между переписями (конец 1940-начало 1950-х гг.). Более того, на наш взгляд, весьма перспективна идея создания компьютерной базы данных о немцах-сиецпоселенцах, в основу которой легли бы анкеты из личных дел спецпоселенцев. Анализ систематизированных данных позволил бы осуществить моделирование социального портрета немцев-спецпоселенцев. Этот портрет мог бы вобрать в себя целый ряд глубоких характеристик немецкого населения: его половозрастную структуру, образовательный уровень, состав семей, профессиональный уровень, знание родного языка, установить основные регионы выхода депортированных немцев, картину размещения в новых районах и т.п.
Аналогичные базы данных могли бы быть созданы и по другим категориям спецпоселенцев. Значимость компьютерных баз данных как для архивов, центров хранения личных дел спецпоселенцев, так и для исследователей различных профилей бесспорна.
2. Справка - основание содержания на учете спецпоселения, которая позволяет установить, к какой «категории» принадлежит спецпоселенец, т.е. взят он на учет как «выселенный», «местный» или «репатриированный». Каждая такая справка заканчивается выдержкой из Указа от 26 ноября 1948 г. о том, что спецпоселенец «оставлен навечно в местах обязательного поселения без права возврата к прежнему месту жительства».
3. Автобиография спецпоселенца, написанная им от руки или, в случае неграмотности, спецкомендантом.
182
4-7. Четыре одинаковые по форме расписки спецпоселенцев, которые но сути отражают законодательную базу режима. Первая расписка свидетельствует об ознакомлении спецпоселенцев с Постановлением СНК СССР от 8 января 1945 г., законодательно установившим режим спецпоселения, но датировка расписок свидетельствует о том, что произошло это ознакомление не в 1945 г., а уже после выхода Указа от 26 ноября 1948 г. Ознакомление с этим указом составило содержание второй расписки, взятой со спецпоселенцев. Этим актом ознаменовалось ужесточение установленного режима. Хотя коменданты спецкомендатур получили указание произвести ознакомление всех спецпоселенцев с указом до конца года , эта процедура продолжалась еще в 1949 г., а многие расписки датированы даже 1950 г. Третья расписка связана с внесением некоторых изменений в «правовое положение» спецпоселенцев в 1954 г. Президиум Верховного Совета СССР своим Указом от 13 июля 1954 г. и Совет Министров СССР своим Постановлением от 5 июля 1954 г. «предоставляли спецпоселенцам право проживания в области, в которую они были выселены, и право свободного передвижения в любой пункт страны по служебным командировкам». При этом сиецпоселенцы были обязаны:
1. При перемене места жительства внутри области, сняться с учета в спецкомендатуре МВД, а по прибытии к новому месту жительства, немедленно встать на учет;
2. О выездах в командировки за пределы области сообщить в спецкомендатуру МВД;
3. Являться лично на регистрацию в органы МВД один раз в год8.
Четвертая расписка связана с известным «освобождением» немцев от учета спецпоселения. Основная масса этих расписок датирована 1956 г. Ставя свою подпись под этой распиской, немцы оказывались лишенными права возврата в места, из которых были депортированы, и не имели права на материальные претензии к государству9.
8. Регистрационный лист или учетная карточка спецпоселеи-ца. Этот документ является непосредственным отражением механизма учета спецпоселенцев и представляет собой календарную таблицу, куда вносились дни явки спецпоселенцев на отметку в спецкомендатуры и их личные подписи.
Этот комплекс документов позволяет четко проследить общность судьбы немцев, законодательную основу режима спецпоселения, его установление и действие на различных этапах, а также содержит материалы, на основе которых может быть создана база Данных о немецком населении в период между переписями.
183
Вторая группа документальных материалов, находящихся в личных делах, гораздо больше но объему и разнообразнее. Именно но этим документам можно судить о положении немцев в условиях тотального контроля за их жизнью и о реальном функционировании режима спецпоселений.
Эту группу составляют следующие документы:
1. Словесные портреты спецпоселеицев-немцев (в некоторых личных делах они отсутствуют, очевидно, из-за упущений спецкомендантов). Словесный портрет составлялся комендантом в произвольной форме, либо в виде отметок в заранее заготовленном формуляре. Этот документ представляет собой полное описание внешности спецпоселенца с указанием особых примет. Если бы не отметка на личных делах о категории учета, то вполне можно было бы принять их за личные дела уголовников. Цель составления словесных портретов очевидна. Их использовали в первую очередь для четкости контроля за спецпоселенцами, а также для поиска и задержания спецпоселенцев, совершивших побег из мест обязательного поселения.
2. Одним из свидетельств тотального контроля за жизнью немецкого населения, в частности за демографическими процессами в их среде, являются заявления спецпоселенцев в спецкомендатуры о рождении, смерти, выезде, вступлении в брак членов семьи. Характер этих заявлений позволяет судить о том, насколько строго исполняли немцы свою обязанность информировать органы власти. Так, например, спецпоселенец А.Кисельман не просто сообщает в своем заявлении о рождении ребенка, но и просит «взять его на учет спецпоселения и не отказать в просьбе»10.
Аналогичным образом выглядела ситуация и в отношении миграционных движений. Доказательством этого служат многочисленные заявления спецпоселенцев с просьбой о разрешении выезда в другие регионы на учебу, работу, лечение, а также для воссоединения с родственниками. Они позволяют сделать вывод о высоком уровне потенциальной миграционной активности немецкого населения и низком уровне фактической миграционной активности. Давая разрешения на переезд, органы МВД строго регламентировали передвижение спецпоселенцев. Им выдавались маршрутные листы с указанием станций, через которые они обязательно должны были проследовать. Малейшее отклонение от маршрута квалифицировалось как побег.
Ряд документов, хранящихся в личных делах спецпоселенцев, позволяет выделить комплекс проблем, связанных с их положением в условиях особого режима:
а) чрезвычайно острой была проблема разрозненности семей. В личных делах отложились заявления спецпоселенцев с просьба
184
ми о воссоединении и переписка органов МВД (часто длившаяся и течение нескольких лет), связанная с принятием решения по этим заявлениям. Здесь необходимо отметить и многочисленные заявления о розыске родственников, пропавших без вести в ходе массовых депортаций, мобилизаций в «трудовые лагеря»;
б) в личных делах имеется ряд заявлений и переписка с органами МВД по вопросу о снятии с учета спецпоселения. Эти заявления принадлежат в основном лицам не немецкой национальности, выселенным вместе с немцами в составе их семей и утратившим затем родственные связи. Их анализ позволяет получить представление о сложившемся у населения представлении о немцах и об отношении к ним;
в) проблема взаимоотношений немцев с властями на местах представлена во множестве заявлений и жалоб о незаконных увольнениях с работы, выселениях из домов, оскорблениях, избиениях и других «ущемлениях прав». Чаще всего эти заявления мертвым грузом лежали в спецкомендатурах, нисколько не облегчая участи немцев-спецпоселенцев.
3. Особо выделяются документы, отражающие превентивные меры властей против нарушителей режима:
а) объяснительные записки спецпоселенцев об отлучках, опозданиях на регистрацию в спецкомендатуры, самовольных выездах из мест поселения;
б) протоколы судебных процессов по фактам нарушения режима;
в) решения о мерах наказания нарушителей режима: наложения штрафов, аресты от 3 до 15 суток, выселение в режимные поселки, тюремное заключение на срок от 5 до 15 лет, каторжные работы на срок до 20 лет.
4. Изменения, произошедшие в положении спецпоселенцев в начале 50-х годов, также отражены в личных делах. В личных делах немцев, имевших несовершеннолетних детей, находим отметки об освобождении этих детей от учета; в личных делах «местных» немцев - решение об их освобождении в 1954 г., т.е. еще до принятия указа об «освобождении» всех немцев. Аналогичные документы находим в личных делах немцев, являвшихся членами КПСС, также освобожденных в 1954 г.11
5. Особый интерес представляют личные дела отдельных категорий спецпоселенцев, например бывших «трудармейцев» и «репатриированных». Личные дела бывших «трудармейцев» содержат сведения о трудовых лагерях, условиях пребывания в них и могут быть использованы как дополнительный источник по изучению «трудармий». К примеру, в личном деле бывшего «труд-армейца» Е.Коха хранится карта отпечатков тхльцев, снятых
185
в Бакаллаге НКВД СССР, инвалидная карточка, пропуск на проезд из лагеря на спецпоселение в Восточный Казахстан .
Очень интересные материалы отложились в личных делах немцев-репатриантов (к этим делам приложены и личные документы). Численность этой «категории немцев» в ВКО была небольшой (по данным на 1 января 1953 г. - 24 семьи, 69 человек). Судьба репатриантов также довольно четко прослеживается но материалам личных дел. Свидетельством их проживания на оккупированных немецкими и румынскими войсками территориях является документ, подтверждающий принадлежность к немецкой национальности. В личном деле репатриантки Е.Лемке это, например, «Ausweis der Deutschen Volksliste der Ukraine». Следующим этапом в судьбе этой категории немцев стало переселение в Польшу и Германию, в ходе которого им были выданы удостоверения переселенцев - «Umsiedlerausweis», а затем по прибытии в Германию - свидетельство о немецком гражданстве - «Einbuergerungsurkunde»lv. Судьба этих людей в общих чертах известна, хотя многие вопросы, связанные с проблемой репатриации, остаются пока не освещенными. В личном деле репатриантки Е.Лемке мы находим удостоверения органов НКВД о прохождении через систему фильтрационных лагерей для репатриантов, а также документ, отражающий заключительный этап - справку о взятии на учет спец-поселения14. Таким образом, немцы-репатрианты, как известно, разделили участь остальной части немецкого населения в СССР.
Анализ материалов, составивших вторую группу документов из личных дел немцев-спецпоселенцев, помогает реально и весьма конкретно представить себе их положение.
Каждое личное дело - это не только отражение судьбы отдельного человека, но в то же время - часть общей судьбы немецкого народа в СССР. Проведенный выше анализ показывает, что личные дела могут быть использованы, как основа для моделирования социального портрета немцев-спецпоселенцев в 40-50-е гг., они позволяют дать многостороннюю характеристику самого режима спецпоселений и проследить основные этапы судьбы немцев, в особенности их положения в регионах, на местах. Личные дела могут быть использованы как дополнительный источник в исследовании проблем, связанных с мобилизацией немцев в «труд-армию», «репатриацией» из Германии и др.
Личные дела немцев-спецпоселенцев - важная составная часть региональных архивов, фонды которых используются исследователями, к сожалению, далеко не полностью. Личные дела представляют особый интерес как источник не только для историков, но и для политологов, демографов, социологов, занимающихся изучением одной из самых трагических страниц истории немецкого народа в СССР.
186
Примечания:
1 См.: История российских немцев в документах / Под ред. В.А.Аумана и в .Г.Чеботаревой, м., 1993. С.175.
2 См.: Deportation, Sondersiedlung, Arbeitsarmee / Hrsg. A.Eisfeld, V.Herdt. Köln, 1996. C.265-266.
3 Там же.
4 См.: История российских немцев в документах. С. 176.
I Подробнее об этом см.: Бургарт Л.А. Немцы в Восточном Казахстане в 1941-1956 гг.: депортация и жизнь в условиях режима спецпоселения. Усть-Каменогорск, 1997.
() Там же.
7 Центр правовой статистики и информации при Прокуратуре ВКО (ЦПСИ ВКО). Ф. 5. Оп. 2. Д. 44. Л. 24.
8 Здесь и далее выдержки приводятся из личных дел спецпоселенцев-немцев // ЦПСИ ВКО. Фонд личных дел.
9 См.: История российских немцев в документах. С. 177.
10 ЦПСИ ВКО. Фонд лич. дел. Арх. 4137. Л.д. 4784. Л. 10.
II Там же. Арх. 4778. Л.д. 486. Л.13.
12 Там же. Арх. 4135. Л. 7, 16, 17, 22.
13 Там же. Арх. 13505. Л.д. 3617. Приложение. Личные документы.
14 Там же. Л. 1, 16.
Т.Сабурова, Архангельск
Этнические немцы на Севере*
История этнических немцев на Севере неотделима от истории переселенчества и депортации больших масс людей и даже целых народов, столь характерных для советского периода нашей страны. Начало ее уходит в 1929 г., когда первые партии крестьян, так называемых кулаков и подкулачников, были лишены своего имущества, земель, скота, домов и отправлены на поселение в отдаленные и необжитые районы страны. Приказом ОГПУ № 44-21 от 2 февраля 1930 г. к их числу был отнесен и европейский Север. Только в 1930-1931 гг. сюда было вывезено 55 210 семей (около 230 тыс. человек). В последующие годы выслано еще 217 689 человек.
В числе раскулаченных и высланных были и этнические немцы - из Республики немцев Поволжья (далее - РНП), Саратовской, Куйбышевской областей, нижней Волги, с Черноморского и Азовского побережий, из Крыма, Одесской области, со всего юга Украины и России - Николаевской, Херсонской, Запорожской, Сталинской, Днепропетровской, Ростовской областей и Северного Кавказа.
* Статья подготовлена но материалам архивных дел, хранящихся в архиве ФСБ чо Архангельской области.
187
Другая масса спецпереселенцев появилась на Севере в период Великой Отечественной войны, когда в августе 1941 г. ликвидировали АССР немцев Поволжья и другие автономии и выселяли из объявленных на военном положении местностей так называе-' мых «социально-опасных элементов». В их числе оказалось* 948 828 немцев - из всех областей и краев, куда докатилась война. Половину депортированных - 446 480 человек - составляли немцы из автономии Поволжья.
В 1945-1946 гг. в целом по стране на спецпоселение поступило еще 120 192 немца, репатриированных из Германии и Австрии, а также часть мобилизованных в 1942-1943 гг. в трудармию и рабочие колонны.
По данным областного управления МВД на 1 июля 1947 г. на спецпоселении в Архангельской области находилось 3638 семейг немцев-репатриантов (11 392 человек), 1630 власовцев (среди них были и немцы) и 1368 трудармейцев.
Учет немцев-«кулаков» отдельно не велся, они входили в общее число раскулаченных.
При подготовке статьи автором были собраны материалы о группе реабилитированных в 1989-1993 гг. советских немцев, всего около 500 человек, по архивным следственным делам, хранящимся в архиве бывшего КГБ области. Оказалось, что эти материалы достаточно полно отражают процессы, происходившие в среде спецпереселенцев. По ним можно судить об истории этнических немцев, вернее, об определенной части их истории в период проживания в Архангельской области.
Немцы здесь были расселены в 94 специальных поселках и девяти городах и районных поселках. Больше всего их оказалось в Приморском, Плесецком, Онежском, Ленском и Котласском районах - раскулаченные, депортированные, трудармейцы, репатриированные.
Только в Плесецком районе насчитывалось 26 спецпоселений, в которых проживали немцы: Ломовое (из Крыма), Ваймуга (из Куйбышева), Емца (из Одессы), Обозерская (из Крыма), Плесецкая тракторная база (из Крыма, Одессы), Плесецкий завод №1 (репатрианты из Крыма, Одессы, Запорожья, Кировограда, Сталинской, Киевской областей), Белое Озеро (из Днепропетровской области), Лельма (из Одессы), Касское (из Крыма), Кочмас (из Одессы), Костыли (репатрианты из Херсонской области), Карасово (из РНП), Курган (из Николаевской области), Перекоп (из Херсона, Одессы, Николаева), Малиновка (из Крыма, Кривого Рога), Водопад (из Крыма, Черниговской области), Ижошка (из Крыма, Одессы), Глубоковский (из Крыма, Волыни), Волчаница (из Крыма, РНП), Шипечное и Липаково (из Харьковской области).
188
ß Онеге, в спецпоселках лесозаводов № 32 и 33, жили немцы из Крыма, Одесской, Саратовской, Днепропетровской, Житомирской областей. Раскулаченные и депортированные немцы из Одесской области жили также в спецпоселке Падун, из РНП -в спецпоселке Малощуйка, саратовцы - в Тоиьеве, Мудыоге, дне-пропетровчане - в Рочеве, Топьеве, Кодино. В Кодино жили также репатрианты из Запорожской, Ростовской, Сталинской, Киевской областей.
В Котласском районе немцев расселяли в 11 населенных пунктах: Сольвычегодске (из РНП), Котласе, д. Выставка, спецпоселках Лимеида, Кирпичный завод, лесобиржах Хвостик, Головко, Макариха, Болтинка, лесопунктах Согдуиский, 21 км - штаб трудармии - из РНП, Днепропетровской, Харьковской, Одесской, Саратовской, Куйбышевской, Житомирской, Запорожской, Херсонской областей, Молдавии.
Как правило, жителей одной области расселяли но разным районам и поселкам, разъединяли, растворяя ее в массе спецпереселенцев других национальностей, чтобы не допустить сохранения особенностей языка, быта и культуры.
К примеру, в спецпоселке Белое Озеро, помимо немцев Поволжья и днепропетровчан, проживали русские и украинцы из Воронежской, Одесской, Херсонской областей. В сиецпоселке Перекоп вместе с немцами жили поляки-осадники и беженцы из Польши. В сиецпоселке Водопад наряду с крымскими немцами жили и высланные из Черниговской, Брестской, Воронежской областей и польские осадиики. В спецпоселке Красный Бор кроме раскулаченных немцев Поволжья проживали высланные из Западной Украины поляки и украинцы. И так повсюду, власти тасовали всех, как карточную колоду.
Надо отметить, что более всего Архангельская область приняла репатриированных немцев, депортированных было меньше, их, в основном, отправляли в Сибирь, Казахстан, Киргизию. А вот в местах лишения свободы, наоборот, особенно в первые годы войны, из 125 осужденных в исправительно-трудовых лагерях (ИТЛ) в 1941-1942 гг. немцев только из РНП - насчитывалось 150 человек. И этому есть объяснение: перед ликвидацией немецкой автономии наиболее опасные, с точки зрения НКВД, лица были изолированы в лагеря, чтобы предотвратить возможные эксцессы при выселении.
Самыми многочисленными группами из реабилитированных оказались крымские немцы - 77 человек, поволжские - 134 (почти треть, причем половина из них сидела в лагерях), одесские немцы - 85 человек, днепропетровские - 44 и запорожские -23 человека. Представителей других областей и регионов стра
189
ны - от двух до десяти человек. Поэтому о них, как о группах, речь не идет. Хотя, как известно, число реабилитированных не равно числу всех проживающих, так же как число реабилитированных не равно числу всех репрессированных (фактор времени, рассылки дел по другим регионам, реабилитация прошлых лет и т.п.).
328 человек из анализируемой группы проживали в спецпоселках, из них расстреляно 68. Расстрелам подвергались, в основном, раскулаченные и депортированные, из числа репатриантов расстрелянных нет.
Раскулаченные работали на лесозаготовках и переработке леса, на иодно-водорослевом заводе, предприятиях местной промышленности, лесорубами, грузчиками, плотниками, чернорабочими. Немало среди них оказалось счетных работников.
Трудармейцы возводили железнодорожный мост через реку в Котласе и мостозавод.
Немцы-репатрианты строили Архбумкомбинат, Оиежный гидролизный, Кодинский целлюлозный комбинаты, объекты в Плесецком районе.
151 человек, практически одна треть, на момент ареста находилась в местах лишения свободы. Из них расстрелян 101 человек, в том числе в 1941-1942 гг. - 87.
Всего расстреляны были 169 человек, т.е. каждый третий, а в лагерях и того больше - каждые два немца из трех.
Положение спецпереселенцев можно охарактеризовать словами из письма одного из бывших раскулаченных: «...Наша семья из 12 человек проживала в Житомирской области... В 1931 г. семья подверглась раскулачиванию и высылке в Архангельскую область, полустанок Левашка Плесецкого района, а оттуда - за 25 километров по болоту до Захарова Озера, где был один-единственный барак, а народу высланных, таких, как мы, — тысячи. Впоследствии все ссыльные были переведены в поселок Ваймуга, близ станции Пермилово... От нашей семьи в 1933 г. остался я один...».
Спецпереселенцы не имели никакого имущества, только то, что разрешалось вывезти на себе. Они не имели права отлучаться с места высылки без ведома и разрешения органов НКВД, самовольно посещать пункты, где им было запрещено проживание. Самовольная отлучка за пределы района расселения рассматривалась как побег и влекла уголовную ответственность: по закону до трех лет лишения свободы, а на деле - вплоть до расстрела.
Главы семей или лица, их заменяющие, обязаны были ежемесячно являться на регистрацию, в трехдневный срок сообщать в спецкомендатуру о всех изменениях, происшедших в составе
190
семьи (рождении ребенка, смерти члена семьи, побеге и т.п.). Дети спецпоселенцев также находились иод административным надзором и ограничивались в правах. За нарушение установленного порядка специоселенцы подвергались штрафу до 100 рублей и аресту до пяти суток.
Эти и другие ограничения и ущемления прав в равной мере распространялись на всех спецпоселенцев, в том числе и на немцев. Именно на долю немцев (и ряда других национальностей) выпали дополнительные ограничения и ужесточения режима.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 ноября 1948 г. устанавливалось, что переселение их произведено навечно, без права возврата к прежнему месту жительства. За побег с места поселения следовало наказание в виде 20 лет каторжных работ. С каждого депортированного и репатриированного немца была взята расписка о том, что он ознакомлен с данным указом.
За поведением спецпоселенцев надзирали коменданты, в обязанности которых входило предотвращение побегов и выявление среди немцев уголовно-преступных элементов. Надзор осуществлялся строго. Беглецы исправно отлавливались, и редко кому удавалось ускользнуть. Немцы в равной мере со всем народом хлебнули лиха по печально известной статье 58-й пункт 10 Уголовного кодекса (УК) за антисоветскую агитацию. Но были и особенности. На втором месте после антисоветской агитации, например, у китайцев и корейцев шли обвинения в шпионаже, у поляков - шпионаже и создании шпионско-повстанческих организаций, а у немцев - связи с зарубежными фашистскими организациями и помощь им в борьбе против СССР, в войну - подготовка вооруженного восстания с целью свержения советской власти (особенно в лагерях), в послевоенное время - измена Родине в годы войны. Также в обвинениях, предъявляемых немцам, непременно присутствовали эпитеты «фашист», «фашистская». Если организация - то только фашистская.
Крымские немцы попали на север, в основном, как раскулаченные в 1929-1930 гг. Их направляли в Приморский и Плесецкий районы. За неимением жилья в Приморском районе они размещались в Пертоминском монастыре, бывшем в 20-е гг. концлагерем. Спецкомендатура размещалась там же.
Значительная часть выселенных из Быоконларского, Тотокай-ского, Джанкойского и Феодосийского районов жили в спецпоселке Кега иа о. Жижгин, здесь же работали на иодно-водорос-левом заводе. Обстановка была, прямо сказать, драконовская. За одно слово недовольства следовал арест. Владимир Губер, 32 лет, счетовод, высказавшийся но поводу условий труда и быта в поселке, в мае 1931 г. осужден на пять лет концлагеря.
191
Жили семьями, работали семьями, семьями и в тюрьму попадали. Так, трое из четверых братьев Бенц: Давид - 27 лет, Отто - 33 года и Эмиль - 35 лет, счетоводы завода, арестованы в августе 1937 г. за антисоветскую агитацию и отправлены в лагерь на десять лет.
В Плесецком районе выселенные из Сейтлерского сельсовета Феодосийского района, а также и Франгеровского, Быоконлар-ского и Фрондарского районов обживали 13 специоселков - Сос-новка, Малиновка, Касское, Дубровка, Водопад и др.
Летом 1933 г. в спецпоселке Касское прокатилась волна арестов. Первым 26 июля взяли учителя, Вильгельма Ландиса, 32 лет, а через два дня - еще пятерых: Фердинанда Дубса, 40 лет, старосту поселка, его брата Альберта, 50 лет, а также Генриха Шварца, 35 лет, Рейнгольда Маргинталлера, 43 лет, и Вольдемара Нефа, 31 года. Учитель и староста обвинены в том, что сплотили i вокруг себя контрреволюционно настроенных немцев, проводили антисоветскую агитацию. Учитель якобы направлял меннонитским общественным деятелям сведения с целью дискредитации советской власти (на самом-то деле обращался с просьбами о помощи голодающим). Остальные обвинены в участии в немецкой националистической группировке и проведении антисоветской агитации. Всех отправили в концлагерь на 3 года.
Проживавшие в спецпоселках Сосновка и Волчаница работали в Волчаницком лесопункте лесорубами, грузчиками леса, рабочими по ремонту железнодорожной ветки (разъезд Летнерзерский), а также на сельхозработах. Половина из 18 арестованных в 1935— 1938 гг. обвинена в оказании помощи международной буржуазии и осуществлении враждебной против СССР деятельности - ст. 58 п. 4 УК. Например, супруги Теофил Parin, 43 лет, и Розалия Рапп, 25 лет, арестованные 1 января 1935 г., обвинены: она -в связях с немецкой фирмой ФАСТ и получении от нее валютной помощи голодающим и агитацию за получение такой помощи, он - за связь с лицами, живущими в Германии, Эстонии, Америке, систематическое получение такой помощи. Оба получили по 5 лет лагерей.
Валютная помощь была небольшой, от четырех до десяти рублей, но все же это была помощь. Условия жизни в стране были тяжелые, карточная система практически никогда не отменялась. Достаточно отметить, что в 1934 г. в Северном крае в структуре товарооборота хлеб составлял 17%, мясо - 0,7%, масло - 1%, винно-водочные изделия - 15,7%.
А каково было спецпоселенцам - без жилья, карточек, имуще- *■ ства, продуктов и одежды? Не удивительно, что они стучались во все адреса, в том числе иностранные. Реакция советского госу
192
дарства на это была однозначной - сажать. В марте 1933 г. за это расстреляно шестеро. В феврале 1935 г. по 5 лет лагерей получили Вольдемар Фольц, 46 лет, не работавший по инвалидности и имевший на иждивении жену и трех дочерей, Эдуард Пфайфер, 49 лет, сельхозрабочий с тем же числом иждивенцев, и Матвей Раппа, 39 лет, ремонтный рабочий (жена и трое сыновей).
Александр Штоль, 42 лет, ремонтный рабочий, арестован в апреле 1936 г. за то, что в 1933-1935 гг. написал за границу разным лицам до 50 писем, в которых сообщал «провокационные» сведения об СССР, получая в ответ деньги и посылки.
По мнению следствия, сообщая о голоде и тяжелой жизни, люди клеветали на СССР, провоцировали Запад на развязывание клеветнической кампании.
В спецпоселке Ломовое Яков Янцен, 40 лет, возчик по вывозке леса, женат, пятеро детей, в январе 1933 г. пошумел, возмущаясь трудонормой, и тут же был арестован за агитацию по срыву производственных заданий (5 лет лагерей).
В сиецпоселке Перекоп рабочий колхоза Иосиф Гекк, 32 лет, в октябре 1937 г. за участие в контрреволюционной фашистской организации и контрреволюционную агитацию заключен в ИТЛ на 10 лет. Отбыл срок, вернулся к семье и был вторично арестован по этому же обвинению десятилетней давности. В мае 1949 г. сослан на вечное поселение в Красноярский край. Аналогичные повторные аресты и ссылки по старому обвинению производились повсеместно по специальному указанию Министерства государственной безопасности (МГБ) - в Сибири требовались рабочие руки.
В июле 1938 г. за участие в контрреволюционной фашистской шпионско-повстанческой организации и контрреволюционную фашистскую агитацию в спецпоселке Дубровка расстреляно сразу пятеро: Михаил Гнайдер, 55 лет, Яков Дик, 40 лет, Натанаил Шеррюбле, 47 лет, Бергардт Шербюле, 54 лет, рабочие сельхозартели, и Альберт Гаар, 42-летний консультант стеклосбыта.
Немцы Поволжья проживали в Сольвычегорске, Котласе и Котласском районе, Архангельское, Коневе и сиецпоселке Ледня Литвиново-Ленского района, Карасово, Белое Озеро, Красный Бор - Плесецкого, Ягрыш-Черевковского районов, Рочево - Пи-нежского, Малошуйка - Онежского районов.
В голодные 1932-1935 гг. призывы о помощи шли и из этих мест. В Архангельске в 1934 г. за помощь со стороны международной буржуазии отправлено в лагеря трое, в 1936 г. - еще трое ушли в лагерь из спецпоселка Ледня.
В спецпоселке Красный Бор в августе 1934 г. рабочий сельхозартели Давид Шнехт, 54 лет, арестован как шпион, имевший
193
систематическую связь с зарубежными фашистскими организациями. Через два месяца освобожден за недоказанностью шпионской деятельности. А еще через пять месяцев арестован вновь, но уже но ст. 58 п.4 УК, поскольку его письма в эти организации были «провокационного характера о трудной и тяжелой жизни» (шесть лет ИТЛ).
Частыми были побеги с мест, к сожалению, обычно неудачные.
Альбина Хаук, 29 лет, Иосиф Лисин, 47 лет, в 1930 г. бежали, даже не успев прибыть в назначенный им пункт проживания. Так они и пошли в лагерь на три года каждый как не имевшие места жительства и работы. За групповой побег раскулаченных в 1930 г. из Сольвычегорска приговорен к расстрелу 60-летний Генрих Бальц.
Карались не только побеги, но и любое желание получше устроиться, наладить жизнь, если это было сделано без ведома коменданта.
В том же 1930-м, в порядке раскулачивания прибыл в спецпоселок Ледня 30-летний Андрей Цытнер. Оттуда ему удалось с женой и тремя детьми перебраться в Котлас и устроиться рабочим лесобиржи, что давало возможность заработка. Однако 27 февраля 1938 г. он был арестован. Более года длилось разбирательство, выяснялось, как он посмел самовольничать, и 6 октября 1939 г. он был осужден за побег с места поселения на 3 года лишения свободы.
Но и те, кто не просил помощи, кто не бежал, а потихоньку поругивал власти, отводя душу, тоже оказывались в тюрьме, обвиненные в антисоветской агитации.
Петр Полусьмак, 36 лет, женат, шестеро детей, чернорабочий на лесозаводе № 29 в Архангельске, в июле 1941 г. получил за антисоветскую агитацию 5 лет лагеря.
А Алексей Полусьмак, 35 лет, рабочий СМЗ Архангельска, поплатился за «разговоры» жизнью - расстрелян 25 января 1938 г. По аналогичным обвинениям в 1937 г. расстреляны разнорабочий лесобиржи Болтинка Адам Рооз, 62 лет, восемь детей; спецпоселенец из Сольвычегорска Балтазар Фрец, 66 лет, пять детей, один внук; Петр Реймер, 48 лет, чернорабочий городской больницы.
В том же 1937-м расстреляны девять немцев из спецпоселка Тесовая - Филипп Гринвальд, 64 лет, Петр Гринвальд, 60 лет, Андрей Грунбергер, 53 лет, Иван Шаерман, 62 лет, Иван Сандер, 53 лет, Егор Штрейх, 54 лет, Иван Пеннер, 48 лет, Артур Гарбе, 56 лет, Эдуард Гирнвальд, 35 лет. Еще шестеро ушли в лагеря. Все обвинялись в антисоветской агитации и участии в антисоветской фашистской организации. В действительности, как установ
194
лено проверкой в 1956 г., никакой контрреволюционной организации в поселке не было, никто из осужденных контрреволюционной деятельностью не занимался. Показания были выбиты как у осужденных, так и у свидетелей, а самый главный свидетель, уличавший всех, сотрудничал в тот период с органами НКВД.
В поселке Холмолеево в марте 1938 г. арестовано 70 спецпоселенцев из Куйбышевской области. Обвинение тЪчно такое же, 22 человека осуждены к лишению свободы, остальные расстреляны. А при проверке в 1966 г. выявилось, что никакими объективными доказательствами следствие не располагало. Никто и не знал о существовании в поселке контрреволюционной организации немцев, свидетели подписали ложные показания по принуждению допрашивавших их лиц. И вся «вина» осужденных - высказывание недовольства выселением на Север и трудностями материальной жизни в поселке.
В 1946 г. приговорена к расстрелу лаборантка Архбумкомбина-та Лили Рудди, 22 лет, уроженка Саратовской области. Ее арестовали за изготовление в 1939 г. в возрасте 15 лет антисоветских листовок. Обжалование не помогло, приговор о расстреле оставили в силе. И удивляться тут нечему - расстрел несовершеннолетних был тогда делом узаконенным: с 10 апреля 1935 г. уголовной ответственности, вплоть до расстрела, подлежали все граждане страны, начиная с 12-летнего возраста.
У трудармейцев, помимо общих, были свои трудности. Федор Пенцлер, 26 лет, арестован в конце 1932 г. за контрреволюционный саботаж, отказы от работы. Через два месяца обвинение было снято Прокуратурой СССР, указавшей, что Пенцлер по состоянию здоровья не мог исполнять тяжелые физические работы. Однако еще год его держали в тюрьме, а затем отправили в лагерь на восемь лет по ст. 59 п.6 УК за уклонение от трудовой повинности. После отбытия наказания на основании распоряжения ГУЛАГа № 42/145520 от 29 августа 1942 г. его выслали обратно на место поселения в спецпоселок Ледня. И такие случаи не единичны.
Выселенные в 1930 г. в порядке раскулачивания из 11 районов Одесской области - Березовского (с.Кривое Озеро, Кузницкий, Волково), Карл-Либкнехтовского (с.Рорбах, Ландау, Ватерлоо, Зульп, Калиноватка), Овидиопольского (с.Францфельд), Ком-интерновского (д.Волково), Беляевского (с.Выгоды), Спартаковского (с.Клейн-Либенталь), Теуло-Березанского, Цебриковского (с.Цебриково, Тарасово), Разделянского (с.Бриковка, Сельское), Захарьевского (с.Карменово, Захарьево, Дисипорово), Ново-Миргородского (с.Коробчино) - здесь, на Севере, были расселены в Архангельске и спецпоселках Лоцваж, Согзар Кега-Примор
195
ского района и спецпоселках Дубровка, Перекоп, Кочмас, Ижош-ка Плесецкого районов. Положение в этих поселках ничем не отличалось от других. Та же борьба за выживание, то же голодное отчаяние и те же просьбы о помощи. И такой же финал - срок в лагере.
В спецпоселке Лоцваж в январе 1935 г. за оказание помощи международной буржуазии арестовано четверо: Павел Штоль, 65 лет, Генрих Маузер, 47 лет, Георгий Гейер, 51 года, Лаврентий Адлер, 60 лет.
Теодор Ротенбергер, 32 лет, плотник стадиона «Динамо» в Архангельске, арестован в последний день 1934 г. за связь с иностранцами. В мае 1935 г. ему определено 5 лет ИТЛ по ст. 58 п.4 УК: переписывался с заграницей, среди немцев распространял заграничные адреса, в сентябре 1933 г. «лично ходил к иностранному консулу по вопросу связи с заграницей, чтобы быстрее получить материальную помощь».
У одесситов, как и у прочих, были свои «антисоветчики», свои «беглецы».
Антисоветчицами, к примеру, оказались Роза Бахман, 60 лет, уборщица из спецпоселка Кега, расстрелянная 8 октября 1938 г. за антисоветскую агитацию, Дора Гейзер, 58 лет, уборщица из сиецпоселка Перекоп, расстрелянная 18 ноября 1938 г., Роза Яраус, 42 лет, мать двоих детей, уборщица на кирпичном заводе в Архангельске и др.
Елизавета Шмель, 26 лет, высланная в феврале 1930 г., после побега проживала на родине, в Березовском районе. Там арестована в сентябре того же года и осуждена на три года лагеря. В 1932 г. за побег из спецпоселка Кочмас осужден Бернгард Лей-там, 23 лет, высланный в 1930 г. как кулак.
У спецпоселенцев никакие семейные обстоятельства не признавались. В 1934 г. без разрешения выехал на родину Иосиф Куп-пер, 43 лет. Дома он устроил одного малолетнего сына в детдом в Одессе, второго - в детдом в области, а с дочерью И лет и сыном 14 лет вернулся обратно. Работал конюхом в спецпоселке Перекоп. Через три года арестован «за побег вместе с другими кулаками в 1934 г.» и 16 сентября 1937 г. расстрелян как социально опасный элемент.
Вторая половина бывших жителей Одесской области - это репатрианты. Местом жительства на Севере им были определены спецпоселки Архбума, Ильма и Орлецы Холмогорского, Падун, Кодино - Онежского, Павлово-Черековского, Икса и Солюга -Няндомского, Волошка - Коношского, Четпаж, Пантый - Литви-ново-Л ейского, Кивер - Вилегорского, Нондурс - Виноградовско-го, Лименда - Котласского и Нюхмиж Верхнетоймского районов.
196
Репатрианты, как и раскулаченные, пытались бежать, особенно молодежь. Николай Голдаде, 18 лет, в мае 1947 г. осужден на 3 года ИТЛ за побег из спецпоселка Онеги. Аналогичный срок определен в мае 1948 г. Мете Мейлс, 22 лет, рабочей Архбума. А в конце 1948 г. Оскарт Бич, 23 лет, за побег получил уже 20 лет каторжных работ. Его спасла смерть Сталина. В 1953 г. всем беглецам снизили сроки до 5 лет и освободили по амнистии.
Определив вывезенных из Германии советских немцев в спецпоселки, МГБ деятельно принялось оформлять следственные дела об их измене Родине. К измене приплюсовали антисоветскую агитацию за период жизни в спецпоселке. В итоге 43 жителя 14 районов и 31 села из-под Одессы были ложно обвинены. В 1946 г. по 25 лет каторжных работ получили за измену пять женщин из Архбума, в 1953 г. - семь женщин из спецпоселка Икса, в 1952 г. - десять из спецпоселка Рочегда. Осуждались и группами, и поодиночке.
Бывшие жительницы Днепропетровской, Одесской, Запорожской и Херсонской областей обвинены в том, что осенью 1943 г. вместе с отступающими гитлеровцами бежали на территорию Польши, где в разное время приняли германское подданство, и в январе 1945 г. бежали в Германию, где и были захвачены советскими войсками, а затем репатриированы в СССР. Проживая в сиецпоселке Рочегда, в 1949 г. вступили в нелегальную группу меннонитов и под видом отправления религиозных обрядов проводили антисоветскую агитацию и занимались антисоветской деятельностью: собирались вместе, слушали проповеди антисоветского характера, изучали антисоветскую литературу, пели песни антисоветского содержания и т.д.
В судебных решениях о реабилитации указывалось, что выезд женщин с семьями на территорию Полыни не был добровольным, бегством за границу этот выезд не является, поскольку в условиях войны и оккупации они отнюдь не добровольно оказались за пределами советского государства. Не является переходом на сторону врага и принятие ими германского подданства, поскольку никем из них не было совершено действий в ущерб СССР. Участие в религиозной секте баитистов-меннонитов так же необоснованно было расценено, как антисоветская деятельность.
А вот что происходило с немцами в лагерях.
В Соловецком лагере особого назначения (СЛОН): Георгий Кригер из с. Щук Франкского кантона РНП, колхозник, в лагере с 14 февраля 1931 г., за антисоветскую агитацию 17 февраля 1938 г. был расстрелян. В тот же день расстреляны за нарушения режима содержания Иван Штандельман, 45 лет, и его сын, 23-летний Александр Штандельман, попавшие в лагерь из того же
197
с. Щук как «активные члены контрреволюционной повстанческой организации, ставившей своей целью вооруженным путем свергнуть советскую власть».
Франц Рау, ксендз из с. Памятное Франкского кантона РНП, в 1930 г. оказался в лагере за систематическую антисоветскую агитацию среди немецкого населения и оказание противодействия мероприятиям советской власти. Расстрелян 1 ноября 1937 г. «как непримиримо враждебный к советской власти». Людмила Штоль, 33 лет, из Херсонской области, содержалась в Соловецкой тюрьме, служила поваром для администрации СЛОНа. Подкармливала мужа, Альфреда Штоль, крымского немца, 37 лет, также заключенного соловецкой тюрьмы. Как только это выяснилось, обоих расстреляли 17 февраля 1938 г., даже не сформулировав обвинение.
В Архангельской исправительно-трудовой колонии 21 декабря 1937 г. расстрелян Кондратий Фикс, 26 лет, отбывавший срок за побег из спецпоселка. В лагере обвинен во вредительстве - систематически не выходил на работу, вывел из строя станок, работая на погрузке, не догружал вагоны.
Герард Келлер, в 17 лет осужденный за антисоветскую агитацию в 1940 г., в Севдвинлаге 22 июня 1942 г. в 19 лет осуждается за отказ от работы на 10 лет ИТЛ, а буквально через полгода, 10 марта 1943 г., за отказы от работы приговаривается к расстрелу, приговор приведен в исполнение 14 марта 1943 г.
Федор Эбер, попавший в лагерь в 1938 г. в 19-летнем возрасте за контрреволюционную деятельность, 17 января 1942 г. приговаривается к расстрелу за контрреволюционный саботаж: неоднократно занимался членовредительством и причинял себе увечья, в результате не мог работать, тем самым «подрывал» социалистическое строительство.
В 1941-1942 гг. обвинения у всех репрессированных немцев практически одинаковы: антисоветская фашистская агитация, участие в антисоветской фашистской организации заключенных. Организация - это группа. Группы были разными. Например, в Севдвинлаге в 1942 г. расстреляны: 5 января - пять человек, шестой, Валентин Брем, 36 лет, умер от истощения до расстрела; 31 января - пять человек, Рейнгольд Шандер умер от истощения до суда; 11 сентября - девять человек; 16 сентября -семь человек.
Выявить группу было несложно - земляки тянулись друг к другу. Остальное - назвать такую группу антисоветской организацией, фашистской, раз в нее входили немцы, выбить признательные показания, найти подставных свидетелей - было делом
техники.
198
В Обозерском отделении Кулойлага 6 декабря 1942 г. расстреляны Людвиг Пиллупс, 49 лет, и Соломон Штоппель, 36-летний немец из РНП, за антисоветскую агитацию и участие в антисоветской фашистской организации. Третий участник группы, 42-летний Адольф Шульц из Киевской области, умер до суда. Обвинение строилось на показаниях умершего и двух свидетелей. Пиллупс и Штоппель вины не признавали, ссылались на свидетелей, которым умерший «их соучастник» рассказывал, что дал признательные показания, так как не в силах был вынести обстановку следствия. Свидетелей этих не вызывали. Зато допросили двух других, которые подробно расписывали разговоры с ними и Пиллупса, и Штоппеля. Но эти свидетели, не знавшие немецкого языка, оказались секретными сотрудниками НКВД, заявившими в суде, что поддерживали разговоры с целью доноса. А другие свидетели говорили о том, что Пиллупс и Штоппель общались только между собой, разговоры вели на немецком языке, русским владели плохо (на следствии и суде их допрашивали через переводчика), так что необоснованность обвинения более чем очевидна. К тому же, те высказывания «виновных», как они были изложены уличающими свидетелями, не содержали призывов к подрыву, свержению или ослаблению советской власти, без чего невозможно обвинение в антисоветской агитации.
И последнее - о судьбе Екатерины Энклерт, 45 лет, из Херсонской области. С 1937 г. она отбывала срок за контрреволюционную деятельность. Десять лет ИТЛ. Арестована в октябре 1941 г. в Котласском пересыльном пункте ГУЛАГа. Расстреляли ее 4 февраля 1942 г. за пораженческие настроения и клевету на советскую армию, НКВД и места лишения свободы.
Здесь рассказано о многих, названо немало имен. Но, конечно же, история этнических немцев на Севере этими судьбами не исчерпывается. Думается, что остальные также следует извлекать из небытия.
Религиозные преследования
О.Лиценбергер, Саратов
Репрессии против лютеранских и католических священнослужителей в СССР
Политика советского государства по отношению к традиционным немецким конфессиям - протестантизму и католицизму - проводилась в рамках антирелигиозных мероприятий большевистского правительства. Она не носила ярко выраженного антикатолического или антилютеранского характера, а являлась частью борьбы с церковью в целом. В первые месяцы Советской власти антирелигиозная политика по отношению к немецким конфессиям не отличалась применением таких жестких мер, как, например, к православию. Различное отношение государства к религиозным конфессиям диктовалось не особыми симпатиями к протестантизму и католицизму. Напротив, эти конфессии являлись религией немцев - представителей основного военного врага России в первой мировой войне и иностранной интервенции. Но за понятием «лютеране» и «католики» стояло национальное меньшинство, поэтому для привлечения его на сторону революции в первое время невыгодно было провоцировать конфликт, тем более на религиозной почве.
Только, когда в середине 1918 г. в специальной инструкции ВЦИК было особо отмечено, что католическая, протестантская церковь и ее исповедания подходят под действие Декрета об отделении церкви от государства и усилилось наступление на религию, руководство немецких церквей наконец поняло всю серьезность создавшегося положения. Осенью 1918 г. лютеранская церковь предприняла ряд обращений в СНК с требованием о приостановке проведения декрета в отношении нее, ссылаясь на Брестский мир и дополнительный договор к нему. А католическая церковь выступила с меморандумом к советскому правительству, в котором отказывалась признать национализацию церковного имущества. Примерно с этого момента и начинаются репрессивные действия советской власти по отношению к немецкому духовенству.
Произошедшая в стране революция и последовавшая за ней гражданская война, осуществление нового антирелигиозного законодательства привели к значительным изменениям в правовом положении священнослужителей и повлекли за собой резкое умень
200
No comments:
Post a Comment